Без единого выстрела[сборник] - Павел Торубаров

— А какая разница, где утра ждать? Давай, дрова собирай для костра.

Пока он по кустам лазил, я пса всего забинтовал. Три пакета на него ушло. Почти маленькая лошадь, клянусь, только с зубами. И есть так хочется, словно неделю голодал. В животе у обоих урчит, непонятно у кого громче. Не стал я Чинарика дожидаться, открыл две банки тушенки, половину сам съел, полторы в пасть пса запихнул. Он их слизнул мгновенно и на меня смотрит.

— Извини, — говорю, — не понимаю. Спи, во сне к тебе придет дедушка леший, и утром ты проснешься совсем здоровым.

Пес на меня смотрит и в глазах вопрос. А нельзя ли дедушку лешего съесть? От этого пользы для здоровья больше будет. Я ему раны обколол и пошел костром заниматься. Поели мы с Андреем, банку напитка прикончили одну на двоих и на боковую. А стеречь нас пес остался.

Буду его Чапой звать.

Под утро меня визг разбудил. Наш Чапа за ночь отлежался и добрался до волосатого монстра. Одну лапу он объел тихо, а вторую решил оторвать и костью хрустнул. Тут Чинарик проснулся и заверещал.

Он криком заходится, Чапа быстро, прямо с костью лапу грызет, пока не отобрали, я на них гляжу и тихо веселюсь.

— Это твоя добыча, — говорю собачке, — не торопись, а то подавишься.

И почесал его за ушами. Он отвлекся на секунду и меня лизнул. Ну, вот и подружились. И Андрей затих.

— Ты, — говорю Чапе, — тут подкрепляйся понемногу, а мы пойдем для этого неразумного существа табак добывать. Устроим засаду на дороге, все равно, кто–нибудь да пройдет.

Был бы у Чинарика хвост, завилял бы он им от радости.

Вернулись мы с ним на асфальт разбитый. Час лежали под кустом, ничего не происходило. Андрей опять спать нацелился, будто ночью не отдыхал. Точно, солдат спит — служба идет.

Тут у меня в голове щеточка мягкая затылок погладила. Нос сотни запахов ощутил: масло оружейное, брезент промокший и кровь свежую. По дороге человек шел, раненый, но все равно опасный. Не добыча. Не стоит нападать. Я и не собирался, мелькнула мысль, и Чапа убрался из моего мозга. И стал я чуять все как обычно. Нет, ну дедушка леший, еще каждый пес будет меня учить осторожности! Куда, на фиг, катится мир!

— Приготовились, — говорю, — сейчас из тумана гость выйдет.

Солдатик мой глаза вытаращил, да поздно уже было вопросы задавать. Тень мелькнула на обочине и в человека превратилась.

— Эй, закурить не найдется?! — заорал во всю глотку гадский Чинарик.

Говорили мне пацаны, что вреден не только табак, но и разговоры о нем. Я это и сам знал. Если тебя в чужом поселке спрашивают прикурить — через секунду драка будет. Но из автомата меня в первый раз целились за такой невинный подход.

— Нет, если жалко или самому мало, ты так и скажи, чего сразу стволом махать, — говорю ему спокойно. — Тем более мы не даром просим. Можем на бинты сменять. Тебе, подранку, точно пригодятся.

— Откуда про рану знаешь? — он в ответ спрашивает.

— Чую кровь свежую и табак тоже. Во фляжке настойка на полыни.

— Точно, абсент! — тут он сел, где стоял. — Раскладывайте, что на обмен есть. Торговать будем.

У нас кучка неожиданно большой получилась. Я в сумерках и суматохе и не смотрел, что там Андрюха у бандитов накроил по мелочам. А тут гора железа нарисовалась. Два пистолета, автомат и обрез. Бинтов выложили упаковку в пленке, две аптечки. Я все патроны на куртку высыпал, наследство Клеща покойничка. Тут у прохожего–перехожего взгляд изменился.

— Разбойнички на АПК на меня кинулись, непонятно почему. Одного я точно уложил. А вы что о них знаете?

— Клещ к ним не вернется и двоих мы вчера убили, — сообщил ему я.

Пусть знает раз интересно.

— Надо бы у них мой автомат забрать, он у меня в военный билет вписан. Проблемы будут, — вздохнул Чинарик.

— Их там, на АПК, не больше пяти осталось, — прикинул наш новый знакомый. — Это банда на поставках лечебных артефактов специализируется. Есть в домиках тайник хитрый, ох, хочу в нем пошарить! — закатил он мечтательно глаза. — Для одного все равно много, а втроем мы их легко раскатаем. Давайте, парни, убавим количество бандитов в Зоне. Все поделим по–честному.

— Лучше поровну, — усмехнулся я.

— И табачком разживемся! — кто о чем, а Чинарик об зелье своем,

Дяде лет тридцать было, на мой взгляд, хотя городская жизнь нервная, людей не по годам старит. Жилист он был и вынослив, с дыркой в боку держался уверенно, совсем незаметно, что ранили недавно.

— Выбирай, что хочешь за сигареты, пусть Чинарик закурит, а то с ума сойдет, — я предлагаю.

— Меня Кость зовут люди, из «Одиночек» буду, — партнер предполагаемый сообщил.

Достал из рюкзака блок в упаковке, на куртку положил, рядом цилиндр примостил.

— Тут пять контейнеров под артефакты и «Примы» двадцать пачек, мне за это бинты, две упаковки патронов и аптечку, — предложил он.

Скромно, видать честный человек, что по нынешним временам редкость, я подумал.

— Патроны все забирай, нам без надобности, и железо тоже, — говорю. — Закуривай, Чинарик, весь уже извелся!

Тот на упаковку кинулся, как тигр на ягненка. Только обертка во все стороны полетела, и вот уже дым повалил. На роже солдатской счастье невыразимое и ничто у него этот миг не отнимет. Глядя на него, и Кость закурил.

— Банду прикончить — дело полезное, только у нас тут еще дела есть. Чапе надо мяса добыть, он обезьяну к вечеру доест, и мне изотопами радиоактивными разжиться нужно. А потом и обратно можно идти, за автоматом Андрейкиным и тайником, — говорю.

— А Чапа это у нас кто? — Кость интересуется, затягиваясь.

Тут наша собачка, почувствовав к себе интерес, из кустов и вышла. Не торопясь.

Первый раз я видел, как бычок от сигареты проглатывают. Сидят они друг напротив друга и не шевелятся.

— Дай ему чего–нибудь за ради знакомства, — предлагаю.

Кость как сидел с пачкой «Примы» в руках так ее песику и протянул. Тот недолго думая, ее с ладони слизнул и зачавкал довольно.

— Ну, вот и подружились. Кость — это Чапа, собачка наша. Чапа — Кость с нами будет. Иди сюда, бинты снимать будем.

Пес сразу ко мне направился. Повязку снимаю, когда сильно дергаю, рычит Чапа, но терпит. Понимает, для пользы дела, не просто так.

— Ходят слухи, что в подвале центрального корпуса Темной Долины в раздевалке есть склад большой. Там могут и ампулы со стронцием или калифорнием заваляться. Их после первого взрыва где только не прятали. Только крыс там тьма, опасно.

Чапа язык вывалил довольно. Где там ваши крысы? Сейчас всех съедим!

— Пошли, — говорю, — нам славянам все равно, что водка, что пулемет, лишь бы с ног наповал валило.

Чинарик, гадский отморозок, уже третью сигаретку прикуривает одну за другой. Докуривает до самых губ. Как нос не обжег, не понимаю. И двинули мы всей нашей командой вслед за Костью, Где там наши ампулы радиоактивные?

Охота у нас не задалась. Чапа двух крысок чисто взял, а третья заверещала. И рванули они во все стороны. Собачка наша трофеи мигом проглотила, и полезли мы в подвал. Я дверь обломками бетона заклинил. Как представишь, что тварь какая–нибудь за тобой ее захлопнет, сразу настроение падает. А в глубине звуки страшные раздаются. Нет, у нас на болоте гораздо лучше.

На входе в подвал, сразу за углом, труп лежит. Высох весь, сморщился. Кость у него

записную книжку электронную вытащил.

— Далеко тебя жадность затащила, Ледоруб. Лучше бы ты наркотиками за периметром торговал, жил бы дольше, — произнес он надгробное слово.

Стоит могила, незнамо чья, но очень мило, что не моя. Философия народная, слова Игоря Иртеньева. В этот момент я первый раз с артефактом почти столкнулся. В нас какая–то гнида подвальная его метнула. Кость нас с Чинариком подсечкой на пол сбил, звон раздался, словно от колокольчика, а Чапа голос подал.

— Рррр! — сказала наша собачка.

Типа — догоню, убью.

— Контейнер доставай, — раненый наш говорит, — надо «Кристалл» прибрать. Вещь редкая, цены немалой.

Смотрю я в угол, а там кусочек пламени в хрустале навечно пойманный лежит. Всеми

цветами радуги переливается. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Я уже знаю. С голоду помирать буду, но свой артефактик на деньги не разменяю.

Прибрал я красавчика в стакан, крышку завинтил и в рюкзак. Чапа в пролет лестничный порыкивает, хозяев неласковых пугает. А у них уже бочка в воздухе висит, прицеливаются, как ее в нас ловчее кинуть. Чинарик ящик деревянный на щиты разобрал.

— Закрываться будем, — объясняет.

А то мы не поняли. Типа тупые. Взяли мы нашу незамысловатую защиту и двинули по ступенькам вниз. Спартанцы нас увидев, от смеху бы умерли. Чапа, завывая, по коридору пронесся, по нему бочкой и ящиком пытались попасть, да промахнулись. Дерево сухое в мелкую щепку рассыпалось, а бочки мы быстро за дверь выкинули. А пока хозяева новые каверзы обдумывали, мы кинулись их закрома обчищать. Словно революционные матросы в Зимнем дворце. Набили рюкзаки уколами от радиации и аптечками, на патроны даже смотреть не стали.